Боль, которая не проходит

Телефон очнулся, как только я ступил на пешеходный переход, сигнал звучал настойчиво и, казалось, бесконечно долго. Нажал на кнопку, уже ступив на тротуар. Прозвучали два слова: «Локомотив» разбился». Поверить в случившееся было невозможно, но краски ранней московской осени исчезли. Надежда на то, что это просто авария, и не всё так страшно, жила недолго.

В эти самые минуты десятки, если не сотни тысяч людей и даже миллионы, узнав о масштабе трагедии, тоже наверняка не могли поверить – слишком безмерной оказалась тяжесть известия. Никто не был готов – да и как можно быть готовыми к такому?

Думаю, что каждый, кого потрясла гибель ярославской команды, помнит, где и когда его застала эта весть. Осознание, что теперь с ощущением боли жить долго, приходило не сразу. Но, придя, уже не отпускало. Близким сначала предстояло просто выжить, а как им жить дальше, даже представить было страшно. Для них опустошительная трагедия стала непреходящей болью, которую излечить не может никто и ничто.

ФОТОГАЛЕРЕЯ. 07.09.11. ПОМНИМ

Не верится, что уже девять лет прошло. Дети растут, родители стареют, кого-то уже нет в живых. Жизнь продолжается, хоккей в Ярославле не умер, да и не мог умереть – во имя той самой команды, «которая навсегда». Здесь, в городе свободолюбивом и самодостаточном, это не просто слова - память о родной команде живая и действенная. Помнят не только в Ярославле - именами погибших ребят называют турниры, у памятников в разных городах России и разных странах мира всегда живые цветы. Снимаются документальные фильмы, выходят книги, и по-прежнему на глаза наворачиваются слёзы, когда вновь и вновь, вольно или невольно возвращаешься в тот чёрный день.

Совместно с клубом мы делали книгу к годовщине трагедии. Я пытался рассказать о команде и ребятах как о людях, нас не покинувших. Вырванных из жизни страшно и нелепо, но оставшихся где-то рядом. Тут нет никакой мистики – просто это ощущение помогало лучше почувствовать и передать, какими они были. Все 36, у кого разные даты рождения, но одна дата смерти. Другая дата только у Саши Галимова, который боролся за жизнь, и за жизнь которого боролись ещё пять дней. Когда уже нет слёз, плачешь сердцем.

Девять лет приглушили боль, но бывают моменты, когда накатывает. Как во сне - когда на мгновение чувствуешь себя идущим через улицу, и слышишь телефонный звонок, на который страшно отвечать. Но знаешь, что отвечать – придется. Понимая, что уже случилось неизбежное.

…Так вот, какими они были.

Это была команда молодых, талантливых, сильных, весёлых и добрых людей.

Конечно, молодых, потому что самому старшему представителю тренерского штаба, ветерану «Локомотива» Владимиру Пискунову ещё не исполнилось и 53 лет. А Максиму Шувалову, который летел на первый свой матч с главной командой, было только 18.

Конечно, талантливых, потому что даже самые молодые ребята уже немалого добились в хоккее. Что тогда говорить о легендарных ветеранах и мировых знаменитостях – Паволе Демитре, Руслане Салее, Карлисе Скрастиньше?

Конечно, сильных, потому что они выбрали суровую мужскую работу, требующую полной самоотдачи, терпения и мужества. Каждый из них добивался признания трудом, каждый знал, что стоит за словом «успех».

Конечно, весёлых, потому что они умели дарить людям радость. Они играли с улыбкой. Они могли улыбаться, даже когда было трудно. Этот «Локомотив» был солнечной и красивой командой, очень похожей на одного из своих лидеров, обаятельнейшего Ваню Ткаченко.

Конечно, добрых, потому что так нежно относиться к родным и близким, так уважительно к болельщикам, могут только люди щедрой души, сознающие свою ответственность перед хоккейным сообществом. Их любили не только за то, что они были настоящими профессионалами, даже если кто-то лишь начинал свой путь к наградам. Их любили не только за победы, медали и титулы – их любили за то, что они были настоящими людьми.

Очень разными людьми – и по возрасту, и по уровню мастерства, и по характеру, и по гражданству, и по ярославскому стажу (костяк в любом случае был из местных воспитанников). Но все вместе они составляли к моменту старта единое целое, на редкость сбалансированную и дружную команду, полностью готовую к штурму больших высот.

Они были на виду, и свою популярность отрабатывали с лихвой. Но помимо вполне понятного требовательного общественного внимания каждый из них был центром своего небольшого, но очень важного, может быть, самого главного – семейного и дружеского круга. Каждый – сын, брат, муж, отец, друг. Каждый – заботливый, надёжный, самый лучший, единственный.

Такой, какого больше нет.

Поэтому ничто не может утешить самых близких. Разве что им, надеюсь, чуть легче оттого, что те же чувства – скорби, боли, светлой печали – испытывают совсем незнакомые им люди. И не только в этот сентябрьский день, навсегда помеченный чёрным.

Источник